Зайчик серый

Почетный сотрудник КГБ

Хочу сразу внести ясность: я считал и считаю Владимира Николаевича исключительно профессионально подготовленным командиром спецназа, грамотным оперативным работником с широким кругозором. Честный, порядный. Отличный товарищ.

По советским временам, когда боевые награды даже на войне давали скупо, Владимир Николаевич имел практически «иконостас»: ордена Красного Знамени, Красной Звезды и «За личное мужество».

Так вот, полковник Владимир Зайцев стал готовить все необходимые документы для создания спецподразделения: штатное расписание (шесть отделений), табель положенности и прочее. Когда об этом узнал один его заклятый недоброжелатель, то предпринял шаги, чтобы не допустить ни его назначения, ни создания Группы.

Через А. В. Коржакова до главы государства, находившегося на отдыхе в Сочи, была доведена информация такого приблизительно содержания: «Борис Николаевич, Зайцева, который должен был арестовать Вас в Архангельском, собираются сделать командиром нового подразделения на Лубянке!»

В Москве два населенных пункта с названием «Архангельское». Первое — историческое, дворцово-парковый ансамбль конца XVIII — начала XIX века. Усадьба расположена на берегу старицы Москвы-реки в двух километрах к юго-западу от города Красногорска.

На юге же Москвы, за Московской кольцевой автодорогой, был выстроен загородный поселок «Архангельское-2», где среди других объектов находилась и дача Ельцина.

Туда по распоряжению Председателя КГБ СССР В.А. Крючкова в ночь с 18-го на 19-е августа 1991 года были направлены сотрудники Группы «А» в количестве шестидесяти человек. Их возглавлял начальник подразделения — Герой Советского Союза генерал-майор В.Ф. Карпухин.

Я специально не называю имен, хотя они известны. Но Владимир Николаевич, переживший эту подлость, не хотел ворошить прошлое, а потому и я воздержусь от конкретики.

ГКЧП приказал долго жить. В.Н. Зайцев остался в Группе «А». Но после реорганизации и перехода подразделения в состав Главного управления охраны РФ он перестал быть заместителем начальника подразделения. Перспектив не было никаких, отношение верхов — соответствующее, негативное. На душе — противно, мерзко.

Зная ситуацию, Герой Советского Союза генерал В. Ф. Карпухин, отправленный в отставку после событий августа 1991 года, предложил В. Н. Зайцеву поехать с ним на встречу в один из крупных московских банков. И вскоре Владимир Николаевич, оставив государственную службу, возглавил службу инкассации.

Проститься с сотрудниками Группы ему не дали. Боялись, видимо, что он может сказать что-то лишнее, нелицеприятное. Наградили ценным подарком, но и тот «забыли» вручить.

Полковник Владимир Зайцев:

— Афганский синдром, чеченский синдром… Но существует ведь и синдром спецподразделений. В спецподразделениях люди служат по десять-двадцать лет. И это не просто работа — это образ жизни. Образ жизни, нацеленный на каждодневную, ежеминутную готовность к риску и борьбе.

Сотрудник спецподразделения в каждый момент готов к тому, что ему отдадут приказ, и он должен будет его выполнить любой ценой. Он всегда в форме. Он, если честно, уже не представляет себе, как можно жить без этого чувства постоянной готовности. И когда сотрудник уходит из подразделения, когда исчезает эта необходимость быть всегда в форме, остается пустота… Очень опасная пустота.

Но, в принципе, большинство наших сотрудников адаптировались успешно. И, знаете, именно наше сумасшедшее время, как ни странно, помогло. В более спокойные времена нам, наверное, будет тяжелее. Мы же, можно сказать, специалисты по экстремальным ситуациям. А тут в экстремальную ситуацию попала вся страна. Все рушится, ничего не понятно, надо как-то выживать в этом хаосе, в неразберихе, когда ничего не работает.

И в такой ситуации именно бывшие работники спецподразделений оказались востребованы — и как профессионалы, и как люди, умеющие принимать решения в ситуации неопределенности. Сейчас пресса, когда речь заходит о захвате большой группы агентов ЦРУ, осуществленном в середине 1980-х годов, величает Владимира Николаевича «Грозой шпионов». Мне трудно не согласиться с этой оценкой. Просто сами оборотни не знали, кто осуществлял «силовой съем». И не узнали. Поскольку получили по приговору суда высшую меру наказания.

Но специалист высочайшего класса был потерян для системы госбезопасности. Впрочем. сама система находилось под большим вопросам. Равно как и существование собственной Российской Федерации, которую враги называли «обнажившимся ядром империи», рассчитывая, что она разделит судьбу Советского Союза.

Но мы пережили это время. Нет, не так: оказавшись в нем, мы делали все, чтобы сохранить страну. Но все могло сложиться совершенно иначе. Об этом нужно помнить, это нужно знать, чтобы помнить высокую цену, заплаченную за существование Российской Федерации.

Военное лихолетье

Владимир Николаевич Зайцев относится к поколению детей победителей. Родился 19 марта 1948 года на Смоленщине в деревне Истопки, откуда были родом родители. Это район Ельни, где шли тяжелейшие бои.

Отец — Николай Ермолаевич Зайцев, до Великой Отечественной войны он перебрался в Москву. Работал на «Метрострое». После нападения Гитлера на Советский Союз пошел добровольцем на фронт.

В военкомат Николай Ермолаевич пришел 7 июля 1941-го. Был Зачислен в 7-ю Московскую стрелковую дивизию народного ополчения, которая была сформирована в Бауманском районе столицы из сотрудников и учащихся МВТУ имени Баумана и Московского института химического машиностроения.

Памятник венчает фигура добровольца Николая Валерьевича Кожухаря, бросающего гранату во вражеский танк.

(Каждый раз, проезжая на автомобиле мимо этого обелиска, Владимир Николаевич всегда давал три гудка.)

После Вязьмы Николай Зайцев был командиром отделения военных топографистов в артиллерийском полку. Дошел до Победы. Войну закончил старшиной.

Николай Зайцев был награжден орденами Отечественной войны II степени и Красной Звезды (двумя), медалями «За отвагу», «За оборону Москву», «За взятие Кёнигсберга» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»

После войны Николай Ермолаевич вернулся на Смоленщину, в свой родной Ельнинский район. Избирался председателем колхоза, восстанавливал сельское хозяйство, разрушенное войной.

Затем — снова Москва. Работа в горнопроходческом тресте. И орден Трудового Красного Знамени за ударную, героическую работу.

Мама, Елизавета Степановна Зайцева, работала в Подзем-строе — машинистом шахтного подъемника. Потом занималась домашним хозяйством.

Опера специального назначения

Родители воспитывали сына Владимира в строгой дисциплине с осознанием гражданской ответственности и настоящим мужчиной — чего, к сожалению, не скажешь о многих нынешних семьях, где детей не учат преодолевать путь и маленькие трудности, но всячески потакают их желаниям и капризам.

В шестнадцать лет Володя Зайцев встал за станок на оборонном заводе «Плутон». Работу пришлось совмещать с вечерней школой. Несмотря на сильную занятость, Владимир хорошо успевал с учебой, быстро схватывал материал и запоминал. При этом любил физкультуру. Сильный, крепкий.

После школы Владимир Николаевич был призван на срочную службу в армию. В 1967-1969 гг. она находился в Группе советских войск в Германии (ГСВГ).

Тогда же, после армии, Владимир встретил свою Галю, Галину Васильевну. Точнее, познакомились они раньше, работая на одном и том же предприятии, но полюбили друг друга уже после возвращения Владимира из армии.

Свадьбу сыграли в 1970 году. А вскоре у них родился сын Володя, Владимир Владимирович.

А дальше была служба в органах госбезопасности. Только отбор туда осуществлялся отнюдь не так, как это показано в современном сериале «Комитет».

Прежде чем оказаться, к примеру, в 401-й спецшколе КГБ СССР, нужно было пройти тщательную проверку уже после того, как ты дал согласие работать в «конторе», а не приехать в Ленинград с бумажкой в руке (как в сериале).

Такую проверку прошел и Владимир Николаевич, прежде чем в 1972 году был зачислен в КГБ СССР.

Да в то время этих перспектив никто не видел, кроме Юрия Владимировича Андропова — только он один смог увидеть опасность терроризма и понять, что антитеррористическое подразделение будет крайне необходимо государству.

В 1982 году меня пригласил в подразделение сам Геннадий Николаевич Зайцев. Встреча с этим человеком определила мою судьбу. Я стал сотрудником Группы «А»

Отмечу, что мы не были классическим спецназом, как разведчики специального назначения из Группы «Вымпел» (Отдельный учебный центр) КГБ СССР. Мы — оперативники специального назначения, прошедшие школу «семерки», то есть службы наружного наблюдения.

Однако задачи, которые ставились перед Группой «А», начиная со штурма дворца Тадж-Бек в Кабуле, поставили ее вровень с ведущими подразделениями спецназа в мире. И полковник Зайцев был среди тех, кто сочетал в себе как оперативную, так и спецназовскую составляющие.

Владимир Николаевич участвовал в ряде знаковых специальных операций по освобождению заложников, в том числе в Тбилиси в ноябре 1983 года, где нам пришлось работать по пассажирскому лайнеру, захваченному бандой вооруженных террористов. Об этих убийцах националисты в Грузии до сих пор льют слезы, о них снимают художественные и документальные фильмы, пытаясь представить то «борцами с режимом», то жертвами обстоятельств, которые «просто» хотели покинуть СССР.

Уверен, что ничего подобного у нас в России не повторится, порукой тому — опыт, оплаченный кровью жертв авиационных террористов.

«Кровавая свадьба»

В обширной литературе эта история известна как «Кровавая свадьба», поскольку двое из преступников были молодоженами, а сама акция по захвату авиалайнера, со стрельбой и убийствами, осуществлялась под видом свадьбы. В моих книгах этим событиям посвящена целая глава.

О той уникальной операции, являющейся мировой классикой антитеррора на воздушном транспорте, полковник Зайцев рассказывал, что с командой «Штурм!» каждый из бойцов, действовавших непосредственно в самолете, превратился в «боевую машину», нацеленную только на выполнение поставленной задачи…

Полковник Владимир Зайцев:

— В общем-то, атака проходила быстрее, чем я о ней рассказываю. Сопровождалась она разрывами специальных светозвуковых гранат, которые превратили салон во что-то наподобие ада. Для непосвященных, понятно. Мы же были весьма и весьма натасканы для действий именно в такой обстановке. Между креслами столкнулся с каким-то здоровяком. Кто такой, преступник или пассажир, раздумывать некогда. Прием рукопашного боя — готов, потом разберемся.

Измочаленные многочасовым психологическим прессингом, ошарашенные взрывами гранат, нашими криками «Лежать! Всем лежать! Руки за голову!», пассажиры забились под кресла. Поэтому, когда я летел к местам, где, по нашему мнению, должны были находиться террористы, салон показался пустым.

Единственный человек, который не двинулся с места, находился справа в углу. Отметил краем глаза залитую кровью голову — значит, угрозы не представляет, а кто таков — разберемся. Потом оказалось, это был тот несчастный, которого террористы приняли за охранника лайнера и двинули ему по голове бутылкой.

В это время прогремело несколько выстрелов. В последующем экспертиза установила, что преступники вели огонь в сторону пилотской кабины, то есть в нас. Палили они и в противоположную сторону, откуда шла другая штурмовая группа. Но, как любил говаривать генералиссимус Суворов, «пуля — дура…» Одуревшие от нашего натиска террористы не смогли сделать ни одного прицельного выстрела.

На пути к креслам, где, по нашим данным, сидели преступники, пришлось буквально пробежать по какому-то бедолаге, упавшему на пол между кресел. Ладно, потом извинимся. А вот и наш «герой»! На свободном кресле — кейс с открытым замком. Как выяснилось, именно в нем преступники держали гранаты, предназначенные для штурмующих. Не успели! Щелчок замка наручников — дело сделано.

В это время мы встретились и с другими штурмовыми группами, которые брали второй салон. Один из офицеров радостно выпалил, что они задержали еще двоих террористов. Однако простейшее арифметическое действие показывало, что одного в нашей коллекции недостает. Пришлось рявкнуть: «Никому не двигаться! Руки за голову!» Ничего, пусть еще чуть потерпят настрадавшиеся люди, зато последний мерзавец не преподнесет очередного сюрприза.

Посветил фонарем вокруг. Луч прошелся по лицу лежавшего на полу человека, и я заметил, как его веки дрогнули. Но он сам оставался лежать без движения, притворяясь то ли потерявшим сознание, то ли трупом. Да, похоже, извиняться перед данным «товарищем» мы не будем. Обойдется. Я громко скомандовал стоящему рядом лейтенанту, если лежащий шевельнется, пристрелить его. Подействовало. «Отключившийся» тут же открыл глаза, поднял руки и завопил, что он не главный, что главный находится во втором салоне. На него надели наручники и вместе с другими бандитами вытащили из самолета.

Этот глобус, накрыв специальным взрывозащитным одеялом, мы вынесли в первую очередь.

Пассажиры находились в шоковом состоянии, было много раненых, некоторые не могли перемещаться без посторонней помощи. Отец ребенка, которого использовали в качестве живого щита, не смог сам вынести его из самолета. Попросил об этом нас, сказав, что только нам может доверить малыша. По-моему, лучшей благодарности не бывает.

Штурм самолета и эвакуация пассажиров в общей сложности заняли восемь минут. Мы обезвредили всех преступников — четверых мужчин и одну женщину. У террористов было изъято два пистолета ТТ, два нагана, а также две гранаты РГД-1 и Ф-1. Забавно, но, как выяснилось впоследствии, эти гранаты были учебными, со вставленными в них боевыми запалами. При покупке оружия продавцы воспользовались невежеством террористов и всучили им болванки. Но ни преступники, ни мы об этом не подозревали.

От себя добавлю, что с рассветом 19 ноября кровавая трагедия завершилась.

Бандиты застрелили летчиков Завена Шарбатяна, Анзора Чедия, двоих пассажиров, зверски замучили бортпроводницу Валентину Крутикову. Получили тяжелые ранения и остались инвалидами штурман Плотко и бортпроводница Ирина Химич.

Суд приговорил всех оставшихся в живых террористов к высшей мере наказания — расстрелу (кроме кровавой невесты Тинатин Петвиашвили).

В этой операции, которую мне довелось возглавлять, В. Н. Зайцев сыграл одну из ключевых ролей. И если по событиям «Кровавой свадьбы» будет снят нормальный, правдивый художественный фильм, то мой однофамилец должен быть одним из его главных героев.

Работа по шпионам

Как-то журналисты спросили Владимира Николаевича, как он относится к иностранным разведчикам. «С уважением, — последовал ответ. — Они выполняли свою работу, мы — свою».

И тут же добавил: «Другое дело — предатели: такие люди не заслуживают ни оправдания, ни снисхождения. Особенно когда начали активно использовать ампулы с ядом».

Будучи старшим группы захвата, Владимир Николаевич в середине 1980-х годов восемь раз осуществлял «силовой съем» американских шпионов и делал это вместе со своими сотрудниками четко, быстро и профессионально.

Я повторюсь, но еще раз хочу отметить: проведя первый захват, Владимир Николаевич понял, что делу «силового съема» шпионов нужно учиться. Он вдумчиво, я бы сказал, творчески подходил к работе по оборотням и соответствующим образом готовил личный состав, превратив силовые мероприятия в самое настоящее искусство.

И не случайно, что представители контрразведки высказывали пожелание, чтобы именно подчиненные В.Н. Зайцева брали очередного шпиона — после «зайцевского» захвата оборотни давали признательные показания уже на первом же допросе, а не играли в молчанку месяц-другой.

Конечно, можно было сделать Владимира Николаевича монополистом в этом важном вопросе, благо ответственный сотрудник ЦРУ Олдридж Эймс (он же агент КГБ) «обеспечил» нас работой. Но мы ставили перед собой другую задачу — не только сотрудники из отделения В. Н. Зайцева, но и другие «альфовцы» должны получить практический опыт взаимодействия в подобных мероприятиях. Все отделения без исключения.

Речь могла идти не обязательно о конспиративном задержании агентов иностранных спецслужб. Нашими клиентами были уголовные авторитеты, главари мафиозных кланов, иные преступники. Да, они не шпионы, но методы их задержания одни и те же, требующие сочетания оперативного мастерства и спецназовских приемов.

ТАСС уполномочен заявить

Так получилось, что Владимиру Зайцеву пришлось участвовать в задержании шпиона еще до прихода в Группу «А». Служил он тогда в Седьмом управлении КГБ СССР. В знаменитом советском фильме «ТАСС уполномочен заявить…» рассказывалось о том, как чекисты разоблачили вражеского агента «Трианона». В жизни им был сотрудник отдела Америки Управления по планированию внешнеполитических мероприятий МИДа Александр Огородник («Тригон»). При аресте он покончил с собой.

Однако игра с американцами продолжилась. Их решили брать с поличным. События происходили на Краснолужском мосту в Лужниках. На встречу с «Тригоном» заявилась вицеконсул американского посольства Марта Петерсон. Ее вели от посольства, но она сумела переодеться, радикально изменить свою внешность.

Мадам Петерсон мужественно отбивалась от наших сотрудников, снимавших укрепленный на ее теле небольшой разведывательный приемник, и при этом громко кричала — предупреждала агента, который должен был забирать посылку.

Видя, что задержание явно затягивается, я помог ребятам, крепко взял ее за руку, сдавил запястье. При этом сломал браслет ее часов, в котором, как оказалось, находился микрофон, соединявшийся с записывающим устройством на ее теле. Пока ехали в машине, браслетик я отремонтировал, но, тем не менее, впоследствии посольство США прислало в наш МИД ноту по поводу сломанных часов и синяков на руках.

Что было делать? Ведь при задержании госпожа вице-консул показала блестящее владение нецензурной бранью и приемами карате (по мировой классификации у нее был шестой дан). Да и зачем так было кричать?..

Петерсон доставили на Лубянку и вызвали консула американского посольства для опознания. В его присутствии вскрыли контейнер, закамуфлированный под булыжник. Там обнаружили инструкции, вопросник, специальную фотоаппаратуру, золото, деньги и ампулу с ядом.

На мосту Холодной войны

За несколько лет до СВО возникла идея создать документальный фильм под условным названием «Встреча на Мосту». Встретились, не сговариваясь, две идеи.

Владимиру Николаевичу написал отставной разведчик Майкл Селлерс. В 1986 году он был схвачен в момент проведения конспиративной встречи с завербованным офицером КГБ Сергеем Воронцовым. В задержании американца как раз принимал участие полковник Зайцев.

Селлерс трудится уже в Голливуде, готовится снимать фильм о борьбе советской и американской разведок. Выяснилось, что Владимир Николаевич у них там знаменитость. А в 1980-е годы ЦРУ считало его главным «чистильщиком»…

Потом ветеран Группы «А» Станислав Станкевич и главный редактор газеты «Спецназ России» Павел Евдокимов подготовили свой проект. Идея, насколько я знаю, у них была такова: две группы — одна в России, другая в США — рассказывают о жизни полковника Владимира Зайцева и Марты Петерсон.

Марта Петерсон и Владимир Николаевич должны были встретиться на середине одного из мостов, а потом, расположившись за столиком в кафе, начать разговор. Смогли бы они, два противника времен Холодной войны, о чем-то договориться, найти точки соприкосновения — финал оставался открытым…

К сожалению, проект не был реализован. А жаль!

«Силовой съем»

Уже конкретно работая в Группе «А» по шпионам, Владимир Николаевич являлся старшим группы захвата по следующим агентам ЦРУ.

Майор Геннадий Вареник («Фитнесс») — сотрудник боннской резидентуры КГБ.

Полковник Валерий Мартынов («Джентил») — работник научно-технической разведки, вашингтонская резидентура КГБ.

Майор Сергей Моторон («Гоз») — сотрудник внешней контрразведки, вашингтонская резидентура КГБ.

Полковник Владимир Пигузов («Джоггер») — сотрудник внешней разведки.

Генерал-майор Дмитрий Поляков («Топхэт», «Воам») — старший преподаватель Военно-дипломатической академии ГРУ.

Полковник Геннадий Сметанин («Миллион») — помощник военного атташе в Португалии. Полковник Адольф Толкачёв («Сфиэ») — ведущий конструктор Министерства радиоэлектронной промышленности СССР.

Подполковник Борис Южин («Твайн») — работал в Сан-Франциско под крышей корреспондента ТАСС. В отличие от других агентов ЦРУ, расстрелянных по суду, Южин получил пятнадцать лет лишения свободы, из которых отбыл шесть, после развала СССР был освобожден по амнистии и затребован хозяевами в США.

Первой же операцией по захвату оборотня Группой «А» был арест летом 1985 года Адольфа Толкачёва — одного из ведущих специалистов по аэронавигационным системам.

Полковник Владимир Зайцев:

— При разработке операций захвата наши сотрудники готовились к любому повороту событий, от вооруженного сопротивления до попытки самоликвидации. Кадры оперативной хроники тех лет подтверждают рассказы участников событий: задержания проводились виртуозно, артистично и, что особенно важно, быстро и практически незаметно для окружающих.

Жена Толкачёва опомниться не успела, а уж мы перекантовали ее супруга в нашу машину. Все делалось одновременно и быстро: наручники, одежду долой — мало ли что может оказаться в карманах. Толкачёв, говорят, после рассказывал в камере, что мы сорвали с него пиджак… не снимая наручников, и просил объяснить, как это могло произойти.

Конечно, наручники мы с него снимали, просто он был так потрясен, что и не заметил этого. Вообще, мы действовали быстро, жестко и решительно. Этого хватало, чтобы полностью деморализовать задерживаемых нами лиц. Быстрота, натиск. Ни в коем случае не сбрасывать темп, не дать опомниться ошеломленному внезапностью человеку.

Через пару минут от нас на шоссе и следа не осталось. Словно и не было… Толкачёв сдался довольно быстро — и, может быть, без охоты, но четко выполнял все, что от него требовалось по условиям большой оперативной игры, которую завязали с американской резидентурой сотрудники нашей контрразведки.

Решение задержать шпиона не в Москве, а за городом, было продиктовано исключительно оперативной необходимостью. Заокеанские хозяева Толкачёва должны были как можно дольше оставаться в неведении относительно судьбы своего агента.

«Наружники», в силу специфики своей работы, имевшие о Толкачёве более обширные представления, сообщили, что он — не просто автолюбитель, а серьезный, временами рискованный «гонщик». При определенных обстоятельствах машина в руках такого человека превращается в серьезное оружие. Участники группы захвата во главе с В.Н. Зайцевым не предоставили ему такой возможности.

Боевые стажировки

В 1983-1987 годах руководство КГБ СССР решило обкатать весь личный состав Группы в охваченном войной Афганистане. Это называлось «боевыми стажировками». Оттуда наши сотрудники вернулись без потерь.

Командировке в Афганистан посвящен замечательный рассказ Владимира Николаевича «Зайчик серый». Он был опубликован на страницах газеты «Спецназ России».

Герой России Александр Матовников:

— Старшим по нашей боевой группе был Владимир Николаевич Зайцев. Я очень уважаю этого человека. Кроме того, что он решительный и волевой, отличный тактик. И, могу сказать, никогда не возвышался над людьми. Первую свою боевую школу я прошел у него.

Оперативник, боец. Интеллигент. И чекист. Когда я пришел в 4-е отделение, сразу попал на «Радугу» — на реализацию по предателям. Как раз большую часть силовых задержаний шпионов осуществляло наше 4-е отделение: Виталий Демидкин, Коля Егоров, Слава Прокофьев и другие. Ну и я на вторых-третьих ролях.

Моя чекистская школа совмещения боевого и оперативного — это заслуга, в первую очередь, Владимира Николаевича Зайцева. Начиная с того, как на ходу прыгать с автобуса, и заканчивая, скажем, наружным наблюдением. Командир жесткий, требовал много, но не диктатор. Всегда был близок к людям. Умеет слушать и слышать.

Как отменный спортсмен, В.Н. Зайцев становился неоднократным чемпионом центрального аппарата КГБ по восточным единоборствам, Выполнил нормативы «Мастера спорта СССР» сразу по трем дисциплинам.

Образование — Высшая школа КГБ СССР имени Ф.Э. Дзержинского.

Его заслуги в обеспечении безопасности страны отмечены орденами Красного Знамени (1984 год), Красной Звезды (1986 год) и «За личное мужество» и многими медалями. Он — «Почётный сотрудник госбезопасности».

Помощник премьера

Человеку штатскому, гражданскому, трудно понять, каково начинать жизнь сызнова, если ты привык к армейскому распорядку или работе в спецслужбах. Рушится привычный мир… И не каждому дано найти себя в «новом мире».

— В 1992 году я уволился по собственному желанию, — аккуратно сообщил в одном из интервью Владимир Николаевич. — Написал рапорт, что по моральным соображениям не считаю возможным продолжать службу. Начавшаяся чехарда была не для моего характера.

Что это был за «чехарда», об этом я рассказал в начале повествования.

О том, как произошло его назначение, Владимир Николаевич рассказал только один раз — осенью 2000 года в интервью газете «Спецназ России».

Полковник Владимир Зайцев:

— В то время я работал в одной общественной организации и по делам приехал в Дом Правительства. Там и состоялась моя встреча с одним из руководителей госаппарата, который предложил мне перейти на службу в аппарат правительства. Я подумал и согласился.

Приблизительно через месяц мне позвонили из секретариата, спросили: нет ли у меня текстов моих интервью, каких-либо газетных или журнальных вырезок? Я сказал — да, что-то есть, надо поискать, к завтрашнему дню подготовлю. А мне говорят: нет, нам нужно сейчас.

Я собрал все, что под руку попалось, и поехал. Отвез, возвращаюсь на работу, а часа через два — новый звонок: «срочно приезжайте». Приехал. Тут мне говорят, что меня рекомендовали Председателю Правительства Михаилу Михайловичу Касьянову и тот дал указание оформить меня его помощником, выход на работу — завтра. Так я оказался в Белом доме.

У Владимира Николаевича был широкий круг обязанностей. Прежде всего, он обеспечивал оперативное взаимодействие руководителей органов государственной власти и самых разных структур, имеющих, в первую очередь, оперативную составляющую, ФСБ и МВД.

Помощник докладывал премьеру оперативную информацию — точную, объективную, без каких-либо прикрас. Глава правительства должен находиться на своем рабочем месте и получать правдивую, точную и полную информацию и предложения структур — что нужно делать в той или иной ситуации.

Правительство постоянно получает информацию от силовых структур о том, что происходит в государстве и анализирует основные угрозы безопасности.

Полковник Владимир Зайцев:

— Личное вмешательство Президента или Премьера возможно только в самом крайнем случае, в ситуации экстраординарной. Потому что это признак того, что властная система дала сбой или исчерпала свои возможности. Но если у нас есть нормальное, дееспособное государство, то подобных ситуаций надо стараться избегать.

Российская власть не доверяла российским силовым структурам, подозревая их непонятно в каких замыслах. Это выражалось в постоянных попытках их реорганизовать, сократить, слить вместе, а наиболее эффективные — просто развалить и уничтожить. Вы помните Бакатина, который открыто говорил, что пришел разрушить КГБ?

А между тем академик Сахаров, который не имел никаких причин любить эти самые структуры, открыто говорил, что в рамках советской системы наибольшее количество честных и компетентных сотрудников работало именно в них. Я думаю, Путин прав, когда он старается опираться на людей из Системы. Именно сейчас их опыт и знания могут и должны быть востребованы страной.

То, что говорил Владимир Николаевич в 2000 году, себя полностью оправдало.

В дальнейшем он неоднократно избирался общим собранием в Совет Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа». Будучи вице-президентом, возглавил Комитет по СМИ и массовым коммуникациям. Публикуется на страницах газеты «Спецназ России».

Ему, к сожалению, не было суждено стать начальником Группы «А» КГБ СССР. Но окажись он на этом ответственном боевом посту, из него бы получился один из лучших командиров нашего подразделения, в этом я убежден.

И я рад, что вот уже который год мы идем по жизни вместе.

Вместо эпилога

Я специально написал о Владимире Николаевиче в настоящем времени. 13 августа 2025 года его не стало. Многолетний смертельный недуг все-таки взял свое.

Несмотря на болезнь, Владимир Николаевич работал до самой последней возможности — на посту президента Фонда «Антитеррор» и вице-президента Международной Ассоциации «Альфа», и в качестве руководителя крупной коммерческой структуры.

С началом событий в Киеве и на Донбассе, а затем уже в ходе СВО он тяжело переживал все происходящее. И говорил о большой проблеме, ожидающей нас после окончания войны.

— Вот представьте себе: человек служил, воевал, ему приходилось выживать в экстремальных условиях, бороться за жизнь, убивать, терять товарищей… В общем, уже понятно, что он просто не сможет вот так просто взять и все это забыть. Ему нужно помочь адаптироваться к мирной жизни, иначе возникнет очередной синдром.

Радовали сын Владимир и внуки: Мария, ставшая студенткой Российского экономического университета имени Г.В. Плеханова, и юный футболист Иван. Дедушка брал его на различные знаковые мероприятия, в их числе — Парад Победы на Красной площади. Их общий девиз: «Перед Родиной — на одно колено и ни перед кем — на два!»

Жизнь выставила Владимиру и Галине Зайцевым две пятерки, и летом 2025 года они отпраздновали «изумрудную свадьбу» — 55-летие совместной жизни.

29 июля водитель привез его к ресторану на Шаболовке, где мы отмечали пятьдесят первую годовщину образования Группы «Альфа». Из машины он не вышел, но пообщался со всеми, кто подходил, кто был рядом.

В тот день Владимир Николаевич приехал с нами попрощаться.

До последней возможности за его жизнь боролся Михаил Иванович Барсуков — настоящий друг, верный товарищ, генерал армии, возглавлявший в 1990-е годы Главное управление охраны РФ и ФСБ России.

Полковник Владимир Зайцев был похоронен на Троекуровском кладбище с отданием воинских почестей. О его кончине сообщили все центральные российские СМИ.