Среди тех, кого я считаю своими «крестниками», особое место занимает
Герой России Александр Матовников. В Группе «А» он прослужил двадцать восемь лет. Прошел путь от рядового сотрудника до первого заместителя начальника Управления «А».
Матовников принимал участие во многих знаковых спецоперациях, в их числе Будённовск, Минеральные Воды (освобождение автобуса в 2001 году) и Беслан.
Прошел две военные кампании на Северном Кавказе. Затем, но уже в другом качестве — Сирию, теперь вот СВО.
В канун Нового 2018 года Александр Матовников — в числе группы других награжденных — получил из рук президента Золотую Звезду Героя России.
Поскольку это знаковое событие, произошедшее 28 декабря в Георгиевском зале Большого Кремлёвского Дворца, было освещено ведущими российскими и мировыми СМИ, то я имею полное право рассказать об этом замечательном человеке и офицере. Но при этом сообщить ровно столько, чтобы не нарушить государственную, служебную тайну.
Придет время, я очень рассчитываю на это, и вышедший в отставку Александр Анатольевич напишет книгу своих насыщенных событиями, вдумчивыми оценками и личными переживаниями мемуаров. Нет, не славы ради… Она и так у него уже есть, да еще какая! А для того, чтобы наши внуки и правнуки знали, каково было служить Родине в эпоху крутых перемен и чем были и стали для страны Группа «А» и Силы специальных операций.
Во всяком случае, такой ему мой командирский наказ!
К слову, в тот день 28 декабря президент России вручил Звезду Героя ефрейтору ССО Денису Портнягину — подчиненному генерала Матовникова. При этом официально подвиг, который ефрейтор совершил в Сирии, пока не предан огласке.
Те, кто начинал службу в нашем подразделении, были не только бойцами антитеррора, «боевиками», но оперативными сотрудниками. Это очень важное сочетание! Соответственно, отбирали мы тех, кто по своим морально-волевым, психологическим и физическим качествам подходил для такого рода сложной и специфической службы.
Герой России генерал-лейтенант Александр Матовников:
— Мой отец не служил в подразделении, а был причастен к нему опосредованно, — своей рукой написал «Положение о Группе «А»». На момент подготовки этого документа об этом знали только он, Председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов и начальник Седьмого управления Михаил Милютин.
Отец писал положение сутки, вручную, без привлечения машинистки. Мог выходить из кабинета только по необходимости, еду ему приносили туда.
Было все жестко. И суперсекретно. Про Группу «А» он дома ничего не рассказывал. Единственный раз я услышал про Героя Советского Союза «Витю Карпухина» из разговора родителей, они что-то обсуждали. О том, что это участник штурма дворца Тадж-Бек в Кабуле, я узнал много позже.
Надо сказать, что Матовников-старший на тот момент был в должности заместителя начальника секретариата Седьмого управления КГБ СССР и мог напрямую обратиться с этой просьбой к начальнику этого управления генералу Е. М. Расщепову, чтобы сына зачислили в Группу «А». Но Анатолий Михайлович решил иначе:
— Вы ему скажите, так будет лучше…
Что я и сделал.
— Евгений Михайлович, сын Матовникова окончил пограничное училище, отзывы очень хорошие. Мы его знаем, контролировали в период учебы. Он достоин, чтобы его зачислили в наше подразделение.
— Хорошо, рассматривайте. Если подходит, то берите.
С этого, собственно, все и началось. Я побеседовал с Матовниковым — впечатление сложилось позитивное. В 1986 году его зачислили в Группу. Александр проработал год в подразделении, проявил себя и стал расти на этой спецназовской стезе.
И тогда я сказал его отцу:
— Твой сын будет генералом!
Когда же это произошло в 2017 году, я тут же позвонил Анатолию Михайловичу Матовникову и сказал:
— Ты помнишь мои слова?
— Помню, а как же!
— Получилось с сыном, как я тебе говорил?
— Да, Геннадий Николаевич, вы провидцем оказались.
И генералом стал, и Героем России.
Герой России генерал-лейтенант Александр Матовников:
— В 1982 году я поступил в Высшее пограничное военно-политическое Краснознаменное училище КГБ при Совете министров СССР имени К. Е. Ворошилова (ныне — Голицынский пограничный институт ФСБ)
Идея была моя. У моего близкого друга Игоря в 3-м батальоне учился старший брат, и мы ходили-ходили, приехали в училище на «день открытых дверей» и решили: надо поступать! Поступили. Только я на пограничный факультет, он — на УПС (управление правительственной связи).
Собственно вопрос о Группе встал только на выпускном курсе. К тому времени я был уверен, что поеду служить на Тихий океан. Тогда это было «модно»: либо в КСАПО (Краснознаменный Среднеазиатский пограничный округ), либо на Дальний Восток и уже потом в КСАПО.
Я проходил стажировку в Средней Азии и Нахичевани, и никаких предложений относительно Группы не поступало. Потом отец мне сказал, это было в январе-феврале 1986 года: «У тебя два пути: либо ты идешь в ОДП (охрана дипломатических представительств), либо к Вите Карпухину». У меня возник вопрос: что такое ОДП, потому что я не представлял, что это такое — отец объяснил.
У Александра с отцом был долгий спор — сын не хотел оставаться в Москве. Подключилась: «Ты же единственный ребенок в семье…».
Короче, убедили. А про Карпухина… Анатолий Михайлович сказал, что до поры до времени он не может рассказать, но на собеседовании Александр все узнает.
Первое собеседование было в кадрах Седьмого управления, в марте 1986 года. Александр оказался перед старинным зданием еще дореволюционной постройки.
Герой России генерал-лейтенант Александр Матовников:
— Встретил меня Краснокутцкий, сотрудник отдела кадров. Вел, вел по ходам и переходам. Заходим в дверь с арочкой. В комнате темно, даже сумрачно. На столе горит зеленая лампа. На ее фоне — профиль Геннадия Николаевича. Я как вошел, сразу озяб.
Зайцев говорил очень размеренно и очень акцентировано: «Александр Анатольевич, вас предлагают рассмотреть как кандидата на службу в Группу «А» Седьмого управления КГБ СССР». Предупредил, что это сугубо секретное собеседование. Ничего не значащее. «Так не принято, но ваш отец ходатайствовал за вас, и начальник Управления дал на это добро».
«Я вас должен предупредить, — сказал Геннадий Николаевич, — что вы должны понять: если хорошо окончите свой курс в училище, если сдадите все тесты и будете отобраны к нам в подразделение, то это не должно стать для вас трамплином».
И добавил: «Вы должны доказать, что у вас мера ответственности выше, чем у любого другого сотрудника. Потому что ваш отец за вас ходатайствовал, и он служит у нас в Седьмом управлении».
Разговор был прямой. Геннадий Николаевич предупредил, что предстоит (мне) боевая стажировка в Афганистане. Что я буду в обязательном порядке прыгать с парашютом. Но самое главное, что я должен понимать — эта служба связана с риском для жизни.
Я вышел в шоке, честно говоря. И только тогда понял, кто это был. А это был командир суперменов.
Так в 1986 году старший лейтенант Александр Матовников был зачислен в Группу «А» Седьмого управления КГБ СССР на должность старшего разведчика. В дальнейшем он принимал участие во многих знаковых специальных операциях по освобождению заложников и нейтрализации террористов, в том числе в Будённовске, на Дубровке («Норд-Ост») и Беслане.
Особо хочу подчеркнуть, что у Александра Анатольевича в составе Группы «А» за плечами Афганистан и две полномасштабные кампании на Северном Кавказе.
В нашем подразделении Матовников-младший прошел путь от рядового сотрудника до первого заместителя начальника Управления «А» Центра специального назначения ФСБ России.
Но это все будет потом…
Николая Олейникова.
Герой России генерал-лейтенант Александр Матовников:
— Когда я переступил порог Группы в конце июля, мне было двадцать лет, в сентябре исполнился двадцать один год. Я в «песочнице» еще играл… И — вот все! Новая жизнь. Я был зачислен в 4-е отделение. Это бывшее отделение Карпухина. Его возглавлял Владимир Николаевич Зайцев. Заместителями были Евгений Чудеснов и Владимир Забровский.
Встретили меня на Фрунзенской и долго-долго везли на пикапе в подразделение, чему я очень удивился, поскольку хорошо знал этот район Москвы. Когда прибыли на место, я спросил: «А чего вы таким маршрутом везли?» — «Так положено».
Первым, кого я увидел в тот день в подразделении, был Александр Михайлов. Помню, он дежурил на посту и в руке крутил шарики, разминая пальцы.
Мое 4-е отделение было на сборах. Меня вызвал Валерий Петрович Емышев. Он сразу повел и показал портреты погибших в Кабуле Волкова и Зудина. Рассказал о специфике службы в подразделении и о том, что сегодня я пока буду находиться вместе с 1-м отделением.
Естественно, что на Александра поначалу посматривали косо — как на блатного. Во-первых, «сын своего отца». Во-вторых, «худой», жилистый. Никакой этакой фактуры.
Поначалу Матовников начал общаться с сотрудниками из 1-го отделения. Потом 4-е отделение вернулось со сборов, и он уже полноценно включился в работу Группы.
А потому молодой сотрудник был отправлен в Афганистан на «боевую стажировку». Поблажек мы никому не делали. Коль назвался груздем, то полезай в кузовок… Спецназовский. Никаких возражений от Александра не поступало. Он знал куда пришел, это был его выбор.
Герой России генерал-лейтенант Александр Матовников:
— В Афгане я сблизился с Владимиром Березовцом, Сашей Юриным и Лёней Сивущенковым, хотя они на десять лет старше меня. Обкатка Афганом много мне дала. Это было абсолютно правильное решение руководства КГБ провести личный состав подразделения через эту горячую точку.
Там мне было легче с точки зрения адаптации. Андрюха Руденко был моим близким другом. Он окончил Бабушкинское пограничное училище в восемьдесят пятом, и мы вместе с ним работали в паре. Помню, про звезды, про астрономию рассказывал… Как раз там мне было легче, в Афгане.
Была ли командировка сложная? В известной степени, да. Хотя большого числа боевых контактов не случилось. Но интересную работу мы делали, в том числе по караванам «моджахедов». Или взаимодействовали с разведчиками, обеспечивая их оперативные мероприятия. И в засады выходили. Другой вопрос, реализации по «духам», может быть, маловато было. Ну, значит, не судьба!
Период командировки — осень-зима, было интересно. Старшим по нашей боевой группе был Владимир Николаевич Зайцев.
Проходя службу в 4-м отделении, Матовников попал на «Радугу» — на реализацию по оборотням, предателям. Большую часть силовых задержаний шпионов осуществляло как раз 4-е отделение:
Как особо подчеркивает Александр Анатольевич, его чекистская школа совмещения боевого и оперативного — это заслуга в первую очередь Владимира Николаевича Зайцева. Начиная с того, как на ходу прыгать с автобуса, и заканчивая наружным наблюдением.
«Командир жесткий, требовал много, но не диктатор. Всегда был близок к людям. Умеет слушать и слышать», — отзывается о нем Матовников. И я полностью разделяю эту характеристику.
Герой России генерал-лейтенант Александр Матовников:
— А вообще… зайти к начальнику отделения Группы во время суточного дежурства — это было что-то!
Если тебя вызывают, то, значит, ты что-то сделал не то. Текущие вопросы решались на уровне старших групп.
У меня старшим группы был Сергей Верченко. Интересный человек, настоящий «зубр», выходец из Московского управления КГБ СССР.
Все эти офицеры, о которых я сказал, примерно на десять лет старше меня. Разница будь здоров! Особенно в такой оперативно-боевой структуре, как наша. И только Афганистан сделал из меня, мальчика, партнера и соратника для этих матерых мужиков. Мы сблизились и заговорили «на одном языке». Это было очень важно для микроклимата в нашем коллективе. Вот так. Такая история.
В течение одного срока (с 2002-го по 2005 год) Александр Матовников входил в состав Совета Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа», будучи делегирован туда Управлением «А» ЦСН ФСБ России.
После многолетней боевой работы в ФСБ он перешел на службу в Министерство обороны, где занял должность заместителя начальника Сил специальных операций Вооруженных Сил России. Являясь одним из руководителей ССО, принял участие в военной операции в Сирийской Арабской Республике против ИГИЛ, «Аль-Каиды» и прочей нечисти.
Затем — бросок совсем в другую сферу, гражданскую: должность Полномочный представитель Президента России в Северо-Кавказском федеральном округе (2018-2010), член Совета безопасности РФ.
И потом, выполнив задачу, возвращение в силовой блок на этот раз в качестве заместителя Главнокомандующего Сухопутными войсками МО РФ.
Остается добавить, что многолетний вклад генерал-лейтенанта Александра Матовникова в обеспечение безопасности нашей страны отмечен пятью орденами — «За заслуги перед Отечеством» 4-й степени с мечами, Александра Невского, Мужества (дважды), «За военные заслуги», а также многими государственными и ведомственными медалями и знаками отличия.
…Прошло много лет. В нашей газете «Спецназ России», читая интервью Александра Анатольевича, я увидел о себе такие слова, и усмехнулся, вспоминая те годы…
Герой России генерал-лейтенант Александр Матовников:
— Как воспринимали Геннадия Николаевича в подразделении? Ну, он был как бог. Все боялись его утреннего прихода в подразделение. Была традиция… Он переступает через порог в 7.50, всегда с газетой в руках (как правило, приезжал на метро), — и все бросались врассыпную. И к этому моменту на посту, как правило, ставили бойца, ну… я очень часто оказывался в этой роли. Но я спрашивал товарищей: «Чего вы боитесь?»
Придет, посмотрит на машины, потом идет в дежурку, потом в столовую. Система работала четко, кто и за что отвечал. Плюс традиции. Например, сдать утром своему товарищу машину (а в Группе было только два штатных водителя) надо было в идеальном состоянии: проверить бензин, масло — хочешь ты этого или нет, но все должно быть как положено. Если вдруг не сдал по какой-то причине, остаешься после суток и сдаешь снова. Петя, Вася, друг, брат — не имеет значения!
У меня был интересный момент. Мы сдавали нормативы. Помню, осенью плавание, кросс — летом, в декабре стрельба, в феврале — рукопашный бой. Каждый месяц ты сдаешь какой-то норматив. Это твоя функциональная обязанность, необходимое требование для службы в Группе. Ну, и плавание. А я — чего? В детстве только на речке купался, особо не плавал. В училище — тоже, раз-два проплыли, и все.
А в подразделении был норматив: за минуту сорок пять секунд проплыть стометровку. И я поплыл… «колом». За две десять или две пятнадцать. Меня Владимир Николаевич Зайцев вызвал, потом — разбор на партийном собрании. Мне дали год, чтобы выполнить норматив как следует, наставники — Юрин и Березовец. «Вот тебе станция метро «Семёновская», и каждый свободный день отправляйся туда!»
В итоге уже через полгода я поплыл: 1.45, 1.32, 1.25… В общем, поймал технику. И мне сказали: «Молодец! Вопросов по плаванию больше нет». Но это о чем все говорит? О системе, созданной Геннадием Николаевич, и она была во всем. Мелочей не существовало. Поскольку любая «мелочь» в бою и при проведении спецоперации может негативно повлиять на общий результат. И привести к гибели заложника или сотрудника.
Мы бегали, прыгали. Играли в футбол. В детстве я больше играл в хоккей, с ребятами гонял мячик, но футболистом не был особо, больше — волейболистом. И только в Группе я понял, что футбол — это проекция любой специальной операции. И в этом тоже заключалась «система Зайцева».
Если ты видишь площадку, если ты видишь партнера, то ты и в боевой операции будешь вести себя также. У нас были рукопашники, которые привыкли действовать в узком направлении и во время игры не видели «поляну». А здесь сама игра сплачивает.
Все верно! Действительно, Группа «А» — это, в первую очередь, командная «игра». Командная работа и сплачивание. От каждого зависит общий результат.
Как показывает опыт, игровые виды спорта очень хорошо закаляют. Служа в специальном подразделении, нельзя зауживаться одним рукопашным боем или огневой только подготовкой.
У нас было заведено: каждые сутки, если позволяла погода, кросс, потом футбол, во второй половине дня — огневая, затем физическая подготовка. Мы поддерживали личный состав в нужном тонусе. Потому что в любой момент могли «сыграть тревогу», и нужно было быть готовыми выполнить задачу повышенной сложности. А штурм дворца Тадж-Бек (и вообще операция «Байкал-79») задали максимально высокую планку того, что может быть.
Герой России генерал-лейтенант Александр Матовников:
— Над этим всем был Геннадий Николаевич, создавший эту систему… Глыба. Непререкаемый авторитет. Я мог видеть его только тогда, когда он приходил на работу, потому что для рядового сотрудника просто пойти к Геннадию Николаевичу было невозможно. Второй момент — на парткомиссии, которые, как правило, проводил Сергей Алексеевич Гончаров. Но иногда были у нас итоговые годовые совещания, когда Геннадий Николаевич приходил в каждое отделение.
Командир жесткий, суровый. До сих пор помню, как я задал ему вопрос по поводу ботинок. У нас выдавались прыжковые ботинки, «десантные». А я сказал, что есть ботинки более легкие, такого-то класса. На что он мне ответил: «Товарищ Матовников, вот станете командиром подразделения, тогда эти вопросы будете решать. Сейчас у нас есть порядок и определенные виды довольствия. Пользуйтесь тем, что есть».
Потом, будучи внештатным водителем, года через два-три я стал периодически попадать на машину, которая отвозит Геннадия Николаевича со службы домой. И только тогда я понял, что за суровым «сталинским» образом скрывается другой человек.
…Мы давно уже не начальник и подчиненный, но я неизменно отношусь к Александру Анатольевичу исключительно положительно. Во-первых, очень ровный во взаимоотношениях человек со своими боевыми товарищами и со своими сослуживцами. Никогда не повысит голос. Выдержан, тактичен. Собран.
Во-вторых, Александр Анатольевич очень хорошо знает спецназовскую специальность, что подкреплено военным образованием. Обладает широким кругозором. Хороший аналитик. При этом всегда может показать на личном примере, что и как нужно делать. Отлично подготовлен физически. Человек команды, командный игрок, но при этом имеет свою яркую индивидуальность.
В-третьих, Матовников очень настойчив в достижении целей — тех, что поставлены командованием, руководством, и тех, которые он определил лично для себя.
Как руководитель, как спецназовец — это человек, который на своем месте.
Я начал с того, что генерал Матовников является представителем плеяды молодых генералов, которых по праву можно назвать Путинской когортой. В суровую годину испытаний они выдвинулись не за счет своих родственных связей или, скажем, материального положения, а пробили дорогу и заслужили уважение своим интеллектом, работоспособностью, высокими профессиональными и личными качествами.
Другой такой деятель новой формации — губернатор Тульской области Герой России Дюмин Алексей Геннадьевич, возглавлявший Силы специальных операций в период возвращения Крыма «в родную гавань».
Летом 2017 года мне довелось с ним общаться (в Туле мы были у него вместе с президентом Международной Ассоциации «Альфа» Сергеем Алексеевичем Гончаровым), и я вынес о нем очень позитивное впечатление.
В фильме «Крым. Путь на Родину» Андрея Кондрашова, который вызвал мировой резонанс, рассказывается и о Силах специальных операций, сыгравших одну из ключевых ролей в операции по присоединению Крыма к России. Командующим ССО на тот период являлся как раз А. Г. Дюмин.
Для меня Алексей Дюмин, Александр Матовников и ряд других молодых генералов и командиров — это пример того, что президент Путин тестирует и готовит военные и государственные кадры, которые в ближайшем будущем будут решать задачи повышенной сложности. А то, что России предстоит еще многое преодолеть и совершить, это не вызывает никакого сомнения.
Фактически вопрос стоит ребром: или Россия, кардинально изменив себя, сможет стать стратегическим лидером многополярного мира, или цивилизация погибнет в хаосе разлагающегося прежнего мирового порядка, утопившего мир в крови и насилии.
Они, молодые руководители Путинского призыва, сочетают то положительное, что было получено ими в советский период, а также новое, приобретенное уже в последующем. Много таких не может быть по определению. Хорошо это или плохо, но это факт! Однако я уверен, что именно за такими руководителями будущее нашей страны.
Герой России генерал-лейтенант Александр Матовников:
— Когда я сам стал руководителем в Управлении «А», то все больше проникался стилем и образом работы Геннадия Николаевича. Потому что он — стержень Группы. На все времена. За время службы Зайцев создал такую систему управления подразделением, которая, да, обросла новыми особенностями и традициями, но, в целом, сохранила отпечаток его незаурядной личности.
Зайцев всегда стоял «над схваткой» и жестко контролировал процесс — ни вправо, ни влево, только вперед, без расхлябанности и разнузданности. Геннадий Николаевич четко следил за секретностью, за порядком выполнения боевых задач, за обучением и преемственностью. Он и расставлял кадры, и контролировал их деятельность.
Были и Виталий Дмитриевич Бубенин, наш первый командир, и другие достойные командиры, сильные заместители и начальники отделов (отделений). Но именно Геннадий Николаевич является родоначальником Группы «А». Без него бы не было нашего подразделения, известного на весь мир.
Не скрою, поначалу мне казалось, что Зайцев душит инициативу, но когда я сам стал командиром в Управлении «А» и Силах специальных операций, то четко понял, что инициатива — это хорошо, но ее надо держать в определенных рамках, дозировать.
«Зайцевский» стиль я постарался перенести в ССО. Геннадия Николаевича я считаю главным старшим учителем в своей службе. Конечно, родители очень многое мне дали… Но поскольку служба и есть наша жизнь (и судьба), то Геннадий Николаевич — мой старший, главный наставник и начальник. Я его безмерно уважаю, преклоняюсь. И дорожу его отношением ко мне.
Зайцев является Папой для нашего специального подразделения. И для меня, и для Серёжи Дяченко, и многих, многих других. Геннадий Николаевич, имея за плечами богатый опыт службы в Кремле, собрал все воедино: включил бубенинские пограничные построения в комитетовскую, чекистскую систему. И поставил все это на прочную нормативную основу. Ее вершиной стал оперативный план «Набат».
Да, он — «папа», мы так его и называем, и это не просто слова. У нас есть «дед», это Михайлов. Есть «дедушка» — Валентин Григорьевич Андреев. Ну, а «папа» — Геннадий Николаевич Зайцев. Он один такой. И другого такого нет, не будет. «Альфа» — это и его судьба, и дело всей его жизни.
…Еще раз перечитал написанное и подумал: а для чего все это? Ведь глава посвящена Герою России генерал-лейтенанту Александру Матовникову. А тут… Зайцев да Зайцев.
Объясню. Через призму личности Александра Анатольевича, его оценок и суждений мне было хотелось донести до читателя то, чем была Группа «А» КГБ СССР.
Я благодарен Александру за то, что он кратко и доходчиво описал то, что мы практиковали в подразделении, как из молодых ребят, вчерашних курсантов военных училищ, за несколько лет делали подготовленных бойцов спецназа.
Да, у каждого руководителя свой стиль. Я — такой, как есть. Моя задача, как командира, заключалась в том, чтобы создать Систему, которая бы функционировала после моего ухода. И чтобы ее могли перенимать другие применительно к иным местам службы, о чем и говорит Александр Матовников, возглавлявший Силы специальных операций МО.
Полковник А. В. Михайлов принципиально называет нынешнее подразделение Группой «А». Может, кто-то увидит в этом браваду, этакую нарочитость.
Но я понимаю, в чем тут дело: Группа «А» была одним из лучших произведений советской эпохи в сфере государственной безопасности. И вот почему под именем «Альфа», пройдя горнило 1990-х годов, она стала одним из позитивных символов России в годы нового Смутного времени.
Группа «А» — это обобщающее понятие для всех периодов нашего подразделения — как советского, так и российского, она, безусловно, включает в себя ветеранскую организацию — Международную Ассоциацию «Альфа».
Не зря даже в прессе родился такой термин: люди Группы крови «А». Одним из них является Герой России Александр Матовников. Мой «крестник». ■
