ЖЁСТКОЕ ПРИЗЕМЛЕНИЕ
Несмотря на ранение в ногу от срикошетившей пули, Гардапхадзе посадил самолет в аэропорту Тбилиси. Нервное напряжение, потеря крови все же сказались: при посадке лайнер сильно ударился о взлетно-посадочную полосу, в его полу начали распахиваться различные технологические люки и аварийный люк правой стороны. Чтобы последний не выпадал, преступники заставили одного из пассажиров придерживать его руками.
Пока «Тушка» катилась по бетонке, стюардесса Ирина Химич решилась на смелый до безумия поступок — с трехметровой высоты выпрыгнуть из самолета на скорости километров сорок, не меньше. Зверски избитая, серьезно травмированная, в шоковом состоянии она добралась до здания аэровокзала.
Когда Ирина оправится и придет в себя, она узнает — Валю Крутикову, побоявшуюся прыгнуть вместе с ней, террористы застрелили. Она погибла от рук Микаберидзе, самого молодого из банды.
Увидев, что самолет совершил посадку не в Турции, а в точке вылета, Микаберидзе не выдержал и застрелился. Сам вынес себе смертный приговор.
В общем, обстановка — хуже некуда. Крови пролилось достаточно много, а за пущенной кровью вновь льется кровь.
Грузинские коллеги уже перевернули все вверх дном в домах и на дачах террористов. Результаты обысков настроения никому не прибавили. Были изъяты горы разнообразного оружия, гранаты, в том числе одна противотанковая.
Наверное, не только у меня мелькнула обескураживающая мысль: если столько вооружения осталось лишнего, то не Турцию же, в конце концов, преступники собрались завоевывать.
Серьезность подготовки к акции по захвату самолета подтвердили и продырявленные весьма основательно мишени. Даже по дверям своих загородных домов палили, руку набивали.
ПРОШИЛИ ОБШИВКУ ЛАЙНЕРА
Самолет поставили в самый конец зоны аэропорта, который взяли в непрошибаемое оцепление солдаты-пограничники. Парни, отобранные из призывников по принципу «лучшие среди лучших», были подготовлены для действий в совершенно других условиях: кто-то нарушил границу и удирает — догони, уступаешь в скорости, или сопротивляется — стреляй.
Дикость случившегося, нервозность, которой, казалось, пропитался даже воздух над аэропортом, сыграли злую шутку. Один из пассажиров без трапа покинул лайнер. На взлетной полосе он оказался «между двух огней».
Тут же по беглецу одновременно начали палить и террористы, и… пограничники, которые приняли его за убегающего преступника. К счастью, мужчина остался жив.
При этом несколько очередей доблестных стражей границы прошили обшивку самолета, ногу пилота Станислава Габараева и превратили в груду разорванных деталей систему радиосвязи.
После этого все, кто мог из состава экипажа более или менее самостоятельно передвигаться, покинули проклятый самолет. В кабине остались тело бортмеханика и раненный в шею заместитель начальника летно-штурманского отдела.
Преступники, угрожая расправой над пассажирами, продолжали требовать вылета самолета за пределы СССР. Вместе с тем, даже самым далеким от воздушного транспорта людям было ясно, что этот лайнер поднять в воздух не рискнет ни один камикадзе.
Но все доводы, что от самолета осталось лишь название и восстановить его можно только в заводских условиях, от упертых террористов отскакивали как горох от стенки, как и предложения пересесть в другой самолет. Они истерично требовали: ремонтировать тот, в котором находились, и — баста!
Единственным сдвигом в переговорах стало согласие преступников принять сумку с медикаментами и несколько чайников с питьевой водой. Сами они к ней даже не притронулись, опасаясь, что хитроумные «комитетчики» добавили в воду какие-то не менее хитрые препараты.
Аптечка также подверглась самому пристальному осмотру, и, когда ничего подозрительного обнаружено не было, медикаменты отдали пострадавшим пассажирам. Своего раненого сообщника террористы перевязали подручным материалом.
«НУ ЧТО, НЕ ИСПУГАЕШЬСЯ?»
Наконец в переговорах наступил хоть какой-то просвет. Террористы согласились принять парламентера. Правда, поставили условие, что тот должен остановиться в 50-ти метрах от самолета, снять с себя всю одежду, включая носки, и только после этого подняться в самолет.
Зайцев-старший собрал сотрудников «Альфы» и поинтересовался у них о желании выступить в роли стриптизера. Первым решился прилюдно раздеться на бетонке автор этих строк.
Прошу поверить, что руководило мною не стремление совершить подвиг, а чистой воды прагматизм. По служебной необходимости я чаще своих коллег вынужден был находиться в штабе и, соответственно, получал информацию из первых рук, которую опять же первым имел возможность анализировать и «просчитывать» некоторые варианты.
Сознаюсь, что тут сказалась и неистребимая черта характера к действиям в экстремальных ситуациях. Ну что поделать, если роль стороннего наблюдателя для меня всегда была скучна…
Вместе с Геннадием Николаевичем прошли в штаб.
— Ну что, не испугаешься? — спросил Ионаури.
Единственным ответом было бы пожатие плечами, но генералам так не отвечают. Кстати, после принятия решения я чувствовал себя совершенно спокойно: жребий брошен, назвался груздем, так и полезай в кузовок. Бодро ответил, что не испугаюсь и постараюсь не только провести переговоры, но и разведать обстановку в салоне, необходимую для выработки окончательного плана операции.
Ответ на вопрос главы грузинских комитетчиков, что будет, если и меня оставят в заложниках, также прозвучал без запинки: воспользуюсь условными фразами и дам знать, возможен штурм самолета или нет.
Что это будут за фразы, оговорили заранее. Главное, чтобы преступникам они показались совершенно безобидными. Дабы не возиться на взлетно-посадочной полосе с трусами-носками, заранее разделся донага, натянул сверху комбез, уселся в кресло в ожидании выхода на публику.
В это время продолжались попытки уговорить преступников отказаться от дальнейшего насилия и освободить заложников. В аэропорт срочно доставили родителей террористов, которые сначала рвались уговорить своих детей не брать больше греха на душу, но вскоре, проникнувшись атмосферой зла и ожесточения, сгустившейся вокруг лайнера, от своего намерения отказались.
НЕСОСТОЯВШИЙСЯ СТРИПТИЗ
Ближе к двум часам ночи мы заняли исходную позицию. Один из инженерно-технических работников аэропорта после длительных уговоров и изрядной порции коньяка согласился участвовать вместе со мной в стриптиз-шоу.
В салоне, где было темно, как в колодце, нужно было включить аварийное освещение. Это был единственный человек, который не отказался нам помочь. Остальные, несмотря на указание своего «аэрофлотского» начальства, участвовать в операции не захотели. Заявляли, словно сговорившись, одно и то же: имеем семьи, детей и погибать не собираемся.
Ладно, двинулись. Моего спутника изрядно покачивало, и я уже начал волноваться, сумеет ли он без посторонней помощи раздеться, когда распахнулась входная дверь, в проеме показалась растрепанная женщина, которая начала истерично кричать:
— Не подходите! Не подходите!
Позднее выяснилось, что это была одна из пассажирок, у которой террористы забрали двухлетнюю дочку и пригрозили убить ее, если почувствуют обман.
Затем ее оттеснила еще одна женщина, судя по решительному виду, собравшаяся выпрыгнуть на бетон. Высота — чуть больше двух метров, и бедная пассажирка застыла в испуге, рискуя каждую секунду получить в спину пулю. Мой коллега, застывший с автоматом под фюзеляжем, не выдержал и, рискуя демаскироваться, негромко рявкнул, чтобы она прыгала к такой-то матери…
Оказавшись на земле, женщина стремительно понеслась по летному полю прочь от самолета. Как потом выяснилось, бежала она со сломанными ногами. Вдогонку ей раздались выстрелы. К счастью, ни одна из пуль не задела ни ее, ни нас.
После этого инцидента террористы категорически отказались вести какие-либо переговоры, настаивая на безоговорочном предоставлении самолета для вылета за кордон. «Стриптиз» не получился, и мне со спутником, благоухающим перегаром, пришлось удалиться.
Но попытки уговорить террористов сложить оружие и сдаться не прекращались. Их убеждали через громкоговорители и на русском языке, и на родном грузинском — все без толку.
Привезли прокурора республики. Облаченный в бронежилет, он подошел достаточно близко к самолету и, дрожа от волнения, принялся зачитывать статьи из уголовного кодекса. Не помогло. Скорее, наоборот. Окончательно осознав, что терять им нечего, террористы стали угрожать, что начнут расстреливать заложников, если самолет не будет отправлен за кордон.
Наконец, «в связи с обострением ситуации и технической невозможностью вылета самолета за границу» было принято решение о штурме. Разработкой плана возможного штурма мы начали заниматься сразу по прилете в Тбилиси, пока шли переговоры с преступниками.
На стоящем тут же, в аэропорту, однотипном лайнере осмотрели все нужные нам люки и лючки, возможные проходы и конструкторские особенности.
Считаю необходимым подчеркнуть, что это решение принималось обстоятельно, без всякого давления с нашей стороны — мы отнюдь не стремились показать, на что способны. Штурм состоялся потому, что с одной стороны, техническое состояние самолета исключало его вылет за границу, а с другой, преступники категорически отказались от другого самолета. К тому же, они усиливали психологическое и физическое воздействие на пассажиров и, совершив несколько убийств, уже перешли роковую для них грань.
НАПУТСТВИЕ ШЕВАРДНАДЗЕ
Началась непосредственная подготовка. Мне поручили возглавить штурмовую группу, которая должна была действовать в носовой части самолета. Вторую группу возглавил Михаил Головатов, третью — Владимир Забровский.
Виктор Карпухин, отличившийся в Кабуле при штурме спецназом КГБ и ГРУ дворца Тадж-Бек, естественно, рвался тоже в ряды штурмующих, но мой однофамилец как отрезал:
— Герой Советского Союза у нас в Группе один. Надо тебя поберечь!
Но дело, в первую очередь, было в крупных габаритах Карпухина. В обычную дверь он проходил еле-еле, где уж там по люкам нырять.
Нашему богатырю поручили руководство группой поддержки и осуществление связи со штабом, а также координацию действий штурмующих групп.
Я взял себе двоих сотрудников, которые по сравнению с другими ребятами Группы «А» выглядели едва ли не миниатюрными. Дело в том, что путь, по которому мы должны были проникнуть в самолет, требовал прежде всего гибкости и ловкости. Да и средства защиты заметно затрудняли наше продвижение. Вместе с тем Виталий Демидкин и Владимир Серёгин, несмотря на отнюдь не атлетический вид, в рукопашном бою были куда опаснее иных амбалов, способных разбивать о свою башку кирпичи и прочие предметы.
В состав других штурмовых групп также входило по три человека.
Не обошлось без наших обычных «накладок». С одной стороны, прокурор республики, безуспешно попытавшийся запугать преступников статьями УК, утомленный тяжестью бронежилета и риском быть застреленным на ВПП, без всяких обычных для судейского сословия раздумий дал санкцию на физическое уничтожение террористов. С другой, мы получили приказ Комитета операцию провести без применения огнестрельного оружия.
Поэтому главным нашим вооружением стали пистолеты с пластиковыми пулями в обойме: убить не убьешь, но при попадании мало не покажется.
Эдуард Амвросиевич в последнем слове к «альфовцам» более чем прозрачно намекнул, что отнюдь не возражает, если мы уничтожим всех террористов, и просил только об одном — поберечь пассажиров и самих себя. Пожелал успеха и тихим голосом попросил для нас помощи у Господа.
КОГДА СЕРДЦЕ ЗАМИРАЛО
Обстановка в самолете, похоже, достигла своего апогея. К истерично кричавшей женщине, чей ребенок был в руках бандитов, теперь присоединился целый хор. Из люков на бетонку то и дело падали какие-то предметы, банки и склянки. Единственным светлым моментом стало известие, чем конкретно вооружены террористы.
Это нам сообщил сотрудник уголовного розыска, который летел в этом самолете и волею случая оказался у аварийного люка, открывшегося при посадке. Бандиты заставили его держать люк, чтобы тот не вываливался. Опер выбрал момент, когда террористы отвлеклись, выпрыгнул на взлетную полосу. К счастью, при этом он не пострадал, но от пережитого страха был в шоковом состоянии.
Придя в себя, опер рассказал, что двое преступников сидят в конце первого салона и держат в руках гранаты армейского образца. Судя по описанию одна из них — наступательная РГД-5, другая — оборонительная Ф-1.
Убойная сила РГД-5 значительно меньше, но то — в поле, а в тесноте салона она при разрыве способна превратить в кровавое месиво всех встречных-поперечных. Заметил он в руках террористов и пистолеты.
Про пистолеты, лежа под брюхом лайнера, мы особо не вспоминали. Пока. Беспокоила «карманная артиллерия», тем более что из самолета постоянно что-нибудь сыпалось. Каждый раз при бряканье о бетонку «посторонних предметов» сердце замирало, мозг автоматически начинал отсчитывать те три-четыре секунды горения запала гранаты, после которых последует взрыв.
